Герои Великой Отечественной войны

ПАНОВ НИКОЛАЙ МАТВЕЕВИЧ

Тридцать лет отдал службе в рядах Советской Армии Николай Матвеевич Панов, пройдя путь от рядового до подполковника и от Подмосковья до Восточной Пруссии, а затем до гарнизона Мансийский. Война пришла к ним в дом нежданно-негаданно в виде танковых колонн со свастикой. Насаждение "нового порядка" началось с того, что из толпы согнанных местных жителей гитлеровцы вырвали четырех человек и тут же повесили - в назидание и предупреждение. Но не все немцы были жестокими зверями. При отступлении наших войск на оккупированной территории остались брошенными много раненых красноармейцев. Окрестные жители собрали несколько десятков таковых в один из домов. За ними ухаживала одна медсестра, ни лекарств, ни перевязочных средств практически не было. Несколько раз туда заходил немец в военной форме, смотрел на умирающих, качал головой и говорил "шлехт" - "плохо". А потом пришел безобразно растолстевший. Расстегнул шинель, и на пол посыпались вата, бинты, бутылки с йодом. Он приходил несколько раз. Сколько тем самым немец сберег жизней - кто знает...

Когда к январю 1942 года советские войска вышибли фашистов, шестнадцатилетний Николай Панов попал на строительство оборонительных сооружений. В составе строительного батальона возводил доты, дзоты, ходы сообщений, командные пункты, особенно долго на линии Елец-Ливны-Ефремов.

- Сколько я земельки перекидал за эти полтора года - хватит на долю и детей моих, и внуков. Зачастую под непрерывными бомбежками и артобстрелами. Бывало, только отстроим линию обороны, как уже летит туча "юнкерсов". Перепашут бомбами всю передовую, а сверху еще листовки разбросают с предложением переходить на сторону врага. Если такую находили у кого-нибудь из наших, итог был известен: трибунал и штрафная рота. Улетают самолеты -и вновь закипает работа.

Как эти оборонительные сооружения пригодились нашим войскам летом 1943 года, когда началась знаменитая битва на Курской дуге! К этому же периоду относится самое яркое воспоминание Николая Матвеевича о войне:

- Стояли мы тогда на охране моста. Глядим - наши "юнкерс" подбили, и он неподалеку садится. Ну, я схватил берданку и на лошадь, нас несколько таких горячих оказалось. Прискакали, смотрим - построился весь немецкий экипаж в поле по росту, вытянулись - марку держат. В это время за нами подъехал истребительный взвод, а фашисты как заорут: "Хайль Гитлер! Рус капут!". Подошел наш офицер к ихнему старшему, на его кресты показывает, за что, мол? Тот рапортует: "Лондон, Париж". Вот так вот, всю Европу бомбил, а под русской деревней отвоевался!

В марте 1944-го, после достижения совершеннолетия, Панова призвали в действующую армию. Поначалу попал служить в артиллерийский полк. Когда же однажды спросили, кто желает воевать на бронепоезде, Николай Матвеевич не раздумывая шагнул вперед. В бою зенитно-артиллерийский бронепоезд с двенадцатью 85-мм орудиями - страшная штука, этакая крепость на колесах. Там, где он появлялся, несладко приходилось врагу. Советские войска понемногу освобождали нашу территорию, затем Польшу, дошла очередь и до Восточной Пруссии. Там орудия с бронепоезда сняли на землю, дали тягачи - и снова в бой, уже с разрозненными немецкими частями. День Победы командир орудия Панов встретил в прусском городке Алленштайне.

- Прибежала наша радистка, она неплохо английским языком владела. Говорит: ребята, союзники сейчас передали, что война кончилась. Командир приказал связаться с вышестоящим штабом и перепроверить это известие. А уж когда наши это подтвердили, такая пальба на радостях началась... Я сам из ППШ два диска выпустил.

Но и после Победы для многих солдат не убыло ратной работы, в том числе и для Николая Панова. Отряды Армии Крайовой, доблестно сражавшиеся в годы войны с общим врагом - фашизмом, не признали новое польское правительство и продолжали воевать, теперь уже с Советской Армией.

- Войска НКВД прочесывали леса. В случае обнаружения сопротивления вызывали по рации наш бронепоезд, указывали нам координаты, командовали - 50 снарядов на каждый ствол. Внутри жарко очень, поэтому скидываешь гимнастерку и начинаешь тяжеленные снаряды бросать.

Армия надолго стала судьбой Н. М. Панова - солдата, а после окончания военного училища - офицера. Тридцать лет с честью носил погоны Николай Матвеевич.

Добрым словом вспоминают его многие люди, отдавая должное умному и предприимчивому командиру. Именно благодаря Панову строились многие объекты в гарнизоне Мансийский, дорога, связывающая его с Комсомольским, проводился газ, выращивались овощи к солдатскому столу.

ПОПОВА ГЛАФИРА НИКИТЬЕВНА

Передо мной два исписанных убористым почерком листка из городского архива -автобиография. За ними - целая жизнь, долгая и нелегкая.

Глафира Никитьевна Попова родилась в большой семье, в которой кроме нее, единственной дочери, было четверо сыновей. В 32-м, как и многих других крепко стоящих на ногах крестьян, Поповых раскулачили. "Вынуждены были переехать на Урал, в Свердловскую область, город Серов, на Надеждинский завод",- пишет Глафира Никитьевна. Чуть только подросла, стала работать. Трудилась приемщицей леса, позже - секретарем-машинисткой.

"В 1941 году началась Великая Отечественная война. Старших братьев Ивана и Александра призвали на фронт. В 1943 году в марте подала заявление в Серовский райком комсомола, просилась добровольцем на фронт. Серовским райвоенкоматом призвали в армию.

40 девушек с Урала и Сибири отправили эшелоном на Волховский фронт. Прибыли на станцию Бугодощь, территория которой уже обстреливалась. Поселились в землянках. После принятия воинской присяги нас переодели в военную форму, распределили по частям. Местом моей службы стал 1467-й зенитный артиллерийский полк. Обеспечивали артснабжение, отправку снарядов на передовую. "Глафира Никитьевна вспоминает, что немало ее подруг, девушек-зенитчиц, погибло на боевом посту, защищая нашу армию от налета фашистской авиации. В 1944 году, находясь уже на Прибалтийском фронте, получила ранение.

"В этом же году в возрасте 17 лет младший брат Мороков Архип Никитьевич после окончания ФЗО добровольцем ушел на фронт. Прошел авиационную техническую школу, стал радистом-стрелком штурмовой авиации на ИЛ-2. Узнала, что он воюет рядом со мной, в одной 54-й армии. После выздоровления решила попасть из госпиталя в его воинскую часть, так как от своей части отстала. Получила назначение в 229-й авиаполк связи, в штаб. Произошла встреча с однополчанами брата: подошли два летчика-офицера, сказали, что я похожа на Архипа. Сообщили, что он тяжело ранен и находится в госпитале..." Так переплелись фронтовые пути брата и сестры.

В мае пришла долгожданная победа, а с ней и демобилизация: "В июле 1945 года демобилизовалась, согласно Указу Верховного Совета СССР".

В 1948 году Глафира Никитьевна вышла замуж за участника Великой Отечественной войны А. Д. Попова. Однако вскоре в результате несчастного случая муж погиб, оставив ее с двумя детьми. Фронтовая закалка и здесь помогла выстоять. А с 1962 года жизнь Глафиры Никитьевны связана с поселком Комсомольский.

"62 года прошло с того радостного Дня Победы над гитлеровской Германией. Пусть же матери новых поколений не испытают той горькой судьбы, которая выпала на долю женщины в годы войны", - пишет участница Великой Отечественной войны, инвалид II группы, пенсионерка Глафира Никитьевна Попова.

ТИТОВА АЛЕКСАНДРА ГРИГОРЬЕВНА

О войне рассказывать всегда трудно, и не только потому, что сам не пережил ее, не видел ее страшного лица, но еще и потому, что каждый раз, разговаривая с ветеранами Великой Отечественной, невольно возвращаешь человека к былым временам, взываешь к памяти, касаешься самого больного. А они, ветераны, никак не могут освободиться от груза прошлого, опаленного войной. Вот и бредят воспоминания, и душат их слезы горечи, и стонут среди ночи их истерзанные души - не вычеркнуть из памяти войну, не забыть до конца дней своих.

В городок Новомосковск, теперь это Тульская область, война вплотную подошла осенью 1941 года. Два месяца длилась оккупация, и, как только выгнали немцев, возобновились занятия на краткосрочных шестимесячных курсах медсестер. Шурочке не было еще и семнадцати, и ее заявление с просьбой отправить на фронт военком постоянно откладывал в сторону: по возрасту не подходила, образования никакого. То ли упорство девушки, то ли нужда прижала, но, когда перебрали весь курс медсестер, всех тридцать человек, дошла очередь и до нее.

Военно-санитарный поезд стал для Александры Климовой домом на колесах. Колесил поезд по всем фронтам. Работали медики от зари до зари. В перерывах учились мастерству. Поезд состоял из десятка санитарных вагонов - "пульманов", два-три из которых - "кригерсы" - немецкие вагоны, предназначенные для тяжелораненых. В каждом вагоне - по три ряда носилок. Если раненых было больше, а такое случалось часто, то носилки ставили прямо на пол. 30-40 раненых в вагоне: теснота, духота, вонь. Привыкнуть к чужому горю невозможно. Втайне от всех рыдала Шурочка: столько горя на нее обрушилось, столько крови увидела, столько нестерпимой человеческой боли познала - на сотни жизней хватит.

В задачу санитарного поезда входило любой ценой довезти раненых до госпиталей. Оказывали помощь и оперировали на ходу. Случалось, не довозили, и хоронить приходилось. Много писем написала Шура Климова родственникам умерших, и ни разу не получила ответ.

- Однажды, - вспоминает Александра Григорьевна, - открылось у тяжелораненого артериальное кровотечение. Я в вагоне одна была. Испугалась! Орала что есть силы. Что делать? Солдатик хрипит, мечется, кровью захлебывается. Надавила рукой на артерию, зажала и держу, а сама ору благим матом, зову на помощь. Спасли тогда раненого. Начальник поезда майор Столяров, помнится, сказал мне: "Спасибо, дочка, ты не только ему жизнь спасла, но и мне, и всей моей семье". У него четверо детей было. Стою - вся в крови с головы до пят, не знаю, что и сказать. Порядки тогда строгие были - не довезешь раненого до госпиталя, можно и под трибунал загреметь запросто. За каждую жизнь мы боролись как за свою. Тяжелораненые, как правило, оказывались либо летчики, либо танкисты. Много я повидала: мертвые тела - кучами, случалось угодит бомба в вагон с ранеными - зрелище жуткое, с ума сойти можно. Немцы делали налеты исподтишка. Появлялись всегда неожиданно. Сбрасывали бомбы, расстреливали в упор.

Четыре долгих военных года колесила Александра Григорьевна со своим санитарным поездом по фронтовым дорогам. Под Москвой, под Ленинградом, в Белоруссии, Польше и Восточной Пруссии пролегли пути-дорожки сестры милосердия. Дважды горел их эшелон, и дважды вытаскивала она раненых из огня вместе со своими боевыми подругами. Особенно тяжело приходилось летом. У раненых из-под гипса лезут белые черви. На передовой хорошую перевязку сделать некогда, а бывает и нечем.

- Я, когда впервые увидела это, чуть сознание не потеряла. А начмед сказал: "Ничего, это даже хорошо. Медицина утверждает, что черви поедают гной, чистят раны".

Летом 1943 года Александру Григорьевну подстерегла беда. Случилось это под городом Рославлем в Смоленской области.

- После обеда, - вспоминает Александра Григорьевна, - были у нас занятия, начмед поймал лягушку и на ней обучал нас, молодых, азам анатомии. Потом я села писать письмо домой, а подружка моя уснула рядом. Немецкие бомбардировщики появились совсем неожиданно. Сбросили бомбы и пошли на второй заход. Мы с подружкой выскочили из вагона. Эшелон стоял в чистом поле. Укрыться негде. Смотрю, подруга моя захромала, бежать не может. Стянула я с нее сапоги, а они полны битого стекла. Спрятались за небольшой бугор. Лежим. Подняла я голову, смотрю, прямо на меня самолет летит, летит и к земле прижимается - ниже, ниже...

Показалось, что с летчиком взглядами встретились - глаза в глаза. Взрыв! Меня засыпало землей. Трое суток, потом рассказали, не приходила в себя. Голова раскалывалась, ноги болят - камнями отбило. Тяжелейшая контузия. Не списали меня и в госпиталь не отправили. Лечили свои врачи в поезде. После той контузии дали вторую группу инвалидности, на которой я до сих пор.

Война для Александры Григорьевны Титовой закончилась 3 сентября 1945 года в городке Дойче-Лау, что в 102-х километрах от Берлина.

Больше 40 лет живет Александра Григорьевна Титова в нашем городе. Вырастила шестерых детей. Сейчас гордость и забота бабушки - внуки, которые хоть и живут далеко, но навещают. Работала начальником ОРСа Комсомольского леспромхоза, потом старшим бухгалтером профсоюзного комитета объединения "Тюментрансгаз".

Награды: Орден Красной Звезды, орден Отечественной войны II степени, медаль "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945г.г", и еще - медали, медали... - награды скромной труженицы фронта, спасшей не одну жизнь, внесшей свой ощутимый вклад в нашу Великую Победу над коричневой чумой.

ЧАСОВНИКОВ Митрофан Харитонович

Родился Митрофан Часовников в 1923 году в большом селе Русская Тростянка, в бедной, но не обделенной детьми семье из одиннадцати человек. Три брата и шесть сестер тесным рядком усаживались за трапезу, ели по двое из тарелки.

Когда Митрофану исполнилось 14 лет, дядя взял его на завод учеником. Обучался он слесарному делу вплоть до 1940 года, получил пятый разряд.

Однажды теплым летним днем семнадцатилетнего парня, отсыпающегося после ночных гуляний, начали будить домочадцы: "Митрофан, сынок, ну просыпайся же! Война началась!"

Военное дело изучал в Сталинградской области, в городе Тамыши, что на берегу Волги. После трехмесячной "учебки" ребят отправили на фронт. Трижды Митрофан Харитонович был ранен, контужен.

Дальнейшая служба Часовникова проходила в 340-м стрелковом полку, в который он попал, оправившись после ранения, и стал командиром взвода ПТР. В распоряжение взвода выделялось 4 противотанковых ружья, 1 ящик бутылок с горючей смесью, 1 ящик гранат да карабин на каждого бойца. Воевать попросту было нечем - на карабин выдавали две обоймы патронов, на противотанковое ружье всего несколько патронов, артиллеристам на один ствол два снаряда. Стоит ли сравнивать силы противника, если, захватив передовую, наши солдаты собирали брошенные фашистами многочисленные ящики со снарядами и патронами. Лишь в последние годы войны наши войска имели достаточное вооружение.

Довелось пройти Митрофану Харитоновичу всю Украину. Наши войска ворвались на территорию Германии, форсировали реки Одер, Нейссе, Шпрее и, выйдя на реку Эльба, в центре Германии соединились с войсками наших союзников - американцев. Митрофан Часовников стал очевидцем этой легендарной встречи. Во время освобождения Кракова он видел "лагерь смерти" Освенцим. Из дымоходной трубы, возвышающейся над Освенцимом, еще шел дым - это горели трупы военнопленных. И сжимались кулаки, напрягались скулы тех, кто видел это. Но справедливая месть не настигла врага, почуявшего приближение фронта и заранее убравшегося с места страшного преступления.

Из Берлина дивизию Часовникова, которая входила в 21-й гвардейский Венский корпус, по приказу перебросили в Чехословакию для освобождения Праги. К моменту прибытия наших войск город был полностью заминирован, в подвалах каждого пражского дома находилась взрывчатка. Но несмотря ни на что, город был освобожден, и долгожданную победу Митрофан Харитонович встретил именно там! Он вспоминает сумасшедшую стрельбу в честь великой Победы, вспоминает и некоторую тревогу по поводу экономии боеприпасов - это была боевая привычка, ставшая второй натурой. Да и возможно ли забыть радостные приветствия чехов: "Здравствуй, Красная Армия!", танки, вмиг превратившиеся в холмы из цветов сирени, и слезы на глазах солдат, сдерживавших их в те страшные дни, когда погибали друзья-соратники, из дома приходили плохие известия и, казалось, надежда покидала навсегда. Теперь люди, прошедшие войну до конца, не могли сдерживать слез и плакали, обнимаясь!

Награды: медаль Жукова, медаль "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.", орден Отечественной войны, медаль "За отвагу", юбилейные медали.